Ночи Ромадана

ПОСЕЩЕНИЕ ПЕРЫ

Дальше пьеса уже начинает отходить от реальности. Чтобы не попасться на глаза жене своего друга, Карагёз ложится на живот, приговаривая: «Я стану мостом». Эксцентричность подобной выходки становится понятной, если учитывать физические особенности его сложения. Представьте себе Полишинеля, который, выпятив живот и опершись о пол руками и ногами, изображает арочный мост. Только у Карагёза нет горба на спине. По нему проходит множество людей, лошади, собаки, патруль, и, наконец, приближается арба, запряженная быками, в которой сидят женщины. Незадачливый Карагёз успевает вовремя подняться, чтобы не служить мостом для такого тяжело груженного экипажа.

За этой сценой следует другая забавная сцена, не поддающаяся описанию. Чтобы понять всю ее условность, нужно вернуться к комизму римских ателлан... Таким образом, Карагёз — это не. кто иной, как Полишинель ос-ков; в неаполитанском музее хранится несколько прекрасных изображений этого персонажа. В этой фривольной сцене, которая вряд ли могла бы быть показана у нас, Карагёз ложится на спину и изображает... кол. Мимо проходят люди и говорят: «Кто вбил сюда этот кол? Вчера еще его не было. Интересно, он из дуба или ели?» От фонтана возвращаются прачки и вешают на кол белье. Карагёз с радостью убеждается, что его проделка удалась. Затем появляются рабы, которые ведут лошадей на водопой, рабы встречают приятеля, и тот зовет их в галеру (нечто вроде кабачка), чтобы освежиться, но куда привязать лошадей? «Смотри-ка, вот кол» — и лошадей привязывают к Карагёзу.

Вскоре из кабачка послышались веселые песни, навеянные приятным теплом тенедосского вина. Лошади в нетерпении рвутся с привязи. Карагёз, которого буквально разрывают на части, зовет на помощь и жалобно доказывает, что он — жертва ошибки. Его освобождают и помогают встать на ноги. В этот момент из дома выходит жена его друга, направляясь в баню. Карагёз не успевает спрятаться, и женщина, к радости зрителей, приходит в неописуемый восторг.

—   Какой красавец! — кричит дама.— Я никогда по встречала таких мужчин!

—   Простите, ханум,— возражает ей по-прежнему целомудренный Карагёз,— я не тот мужчина, который заслуживает вашего внимания... Я ночной сторож, стучу своей алебардой, чтобы предупредить жителей, если в квартале случится пожар.

—   А почему ты оказался здесь днем?

—   Я несчастный грешник... хотя и правоверный мусульманин; гяуры затащили меня в кабачок. И вот, уж но помню каким образом, меня бросили на этом месте мертвецки пьяного. Да простит меня Мухаммед за то, что я нарушил его заповеди.

—   Бедняжка... Должно быть, ты нездоров... Зайди г. дом и отдохни немного.

И дама в знак гостеприимства пытается взять Карагёза за руку.