Ночи Ромадана

ЧЕТЫРЕ ПОРТРЕТА

Третья комната, которая по нашим понятиям напоминала гостиную, была обставлена диванами, покрытыми ярким шелком. В глубине комнаты, на одном из диванов, восседали четыре прелестные особы, которые то ли по воле случая, то ли вполне намеренно являли собой четыре разных восточных типа.

В центре сидела черкешенка, что можно было сразу определить по большим черным глазам, оттеняющим белизну матовой кожи, по тонкому, точеному, словно вылепленному носу с горбинкой, по длинной шее, стройной осанке, маленьким рукам и ногам — отличительным чертам ее нации. Из-под тюрбана из тонкой кисеи, усыпанного золотыми мушками, выбивались черные как смоль волосы, обрамляя нарумяненные щеки. Накидка, украшенная вышивкой и отделанная всевозможными фестонами из шелка, казалось, окаймлена гирляндами цветов — таким яркими были ее краски; этот блестящий и изысканный наряд дополняли серебряный пояс и широкие шальвары из розового шелка, расшитые бисером. Разумеется, ее глаза, как принято на Востоке, были подведены сурьмой, от этого они казались ярче и блестели; ногти  и  ладони  были выкрашены хной в оранжевый цвет, так же как ступни и ногти на ногах, не менее холеных, чем руки. Она сидела, грациозно ноги по-турецки, и при малейшем ее движении позвякивали браслеты на щиколотках.

Рядом с ней сидела армянка. Ее костюм, лишенный варварской пышности, больше соответствовал современной константинопольской моде; лицо со строгим, гордым профилем носило печать почти животного равнодушия; на голове красовалась феска наподобие мужской, с перекинутой вперед огромной синей шелковой кисточкой. На ней было платье из зеленого бархата, отделанное белоснежным лебяжьим пухом, который изящно обвивал ее шею; на шее поблескивали серебряные украшения. Талия была перетянута поясом из филигранных пластин, и, сбросив на пол туфельки, она демонстрировала последнюю моду — шелковые чулки с вышитыми треугольниками.

В отличие от подруг, у которых косы с вплетенными в них ленточками и пластинками из металла свободно ниспадали на плечи, сидящая рядом с армянкой еврейка прятала волосы, как предписывает ей закон, под небольшой белой шапочкой, какие носили женщины в четырнадцатом веке, к примеру Кристина Пизанская, Костюм ев-370

рейки был более строгим и состоял из двух надетых одна на другую туник, верхняя доходила до колен: их краски были более приглушенными, а вышивка — менее яркой, чем на платьях остальных женщин. Ее нежное лицо с правильными чертами было того необычного еврейского типа, который встречается только в Константинополе и не имеет ничего общего с известными нам типами; нос ее не имел той. характерной формы, по которой у нас его обладательницу безошибочно именуют Ревекка или Рахиль.

Четвертая, сидевшая на самом краю дивана, была юная белокурая гречанка с профилем, как у античных статуй. Татикос с фестонами и золотыми кисточками, кокетливо сдвинутый набок и перевитый двумя огромными косами, образовывал на голове тюрбан и замечательно оттенял ее умное лицо с лучистыми голубыми глазами, так отличавшимися от черных глаз ее соперниц по красоте.

— Вот,— сказал мой спутник,— великолепные образцы женского совершенства всех четырех наций, составляющих византийское население.