Ночи Ромадана

ЧЕТЫРЕ ПОРТРЕТА

Мы приветствовали этих прелестных особ, которые поздоровались с нами на турецкий манер. Черкешенка встала, хлопнула в ладоши, и дверь распахнулась. Я увидел еще одну комнату, где вокруг зеленого стола сидели игроки в различных костюмах.

—   Это всего-навсего перский Фраскати,— объяснил мне спутник.— Можно сыграть несколько партий, пока подадут ужин.

—   Я бы предпочел остаться здесь,— сказал я, не испытывая желания присоединиться к толпе, где мелькало много греческих костюмов.

Тем временем появились две девочки: одна несла на подносе хрустальную компотницу, другая — графин с водой и стаканы, она держала также полотенце, расшитое шелком и серебром. Черкешенка, видимо играя роль хозяйки, подошла к нам, зачерпнула ложкой из позолоченного серебра варенье из роз и поднесла к моему рту с самой любезной улыбкой. Я знал, что в таком случае полагается попробовать угощение и запить его водой; девочка подала мне полотенце, чтобы вытереть рот. Все это происходило в соответствии с этикетом лучших турецких домов.

—  Мне кажется,—сказал я,— что передо мной картина из «Тысячи и одной ночи», я вижу сон, как Разбуженный спящий.

Я бы назвал этих красавиц: Очарование, Волнение, Дневное светило, Цветок жасмина...

Старик хотел было назвать мне их по именам, как вдруг за дверью раздался страшный шум и стук ружейных прикладов.

В игорном зале поднялся сильный переполох, и несколько человек, видимо, успели убежать и скрыться.

— А не находимся ли мы у жен султана,— спросил я, вспомнив рассказ старика.— может, нас сейчас бросят в море?

Его невозмутимый вид немного успокоил меня.

— Посмотрим,— ответил он.

Кто-то поднимался по лестнице, и из первых комнат, где сидели матроны, донеслись голоса. В гостиную вошел полицейский офицер, и я услышал слово «фраиги», которое произнесли указывая на нас; он захотел осмотреть игорный зал, где оставшиеся партнеры невозмутимо продолжали игру.

Это был обычный патруль кавасов (жандармов), которые следили, чтобы здесь не оказались турки или кадеты военных школ. Ясно, что убежавшие относились к одной из этих категорий. Но патруль входил в дом с таким шумом, что можно было не сомневаться: жандармам заплатили, чтобы они ничего не видели и не сообщали ни о каких нарушениях. Такое, впрочем, наблюдается во многих странах.