Ночи Ромадана
ЧЕТЫРЕ ПОРТРЕТА
На улицах тоже пикого не было, кроме собак, которые в первые дни
рамадана всегда недоумевают, не получая своего обычного пропитания. Наконец мы
подошли к одной из лавок неподалеку от базара, которой владел армянин, знакомый
моего друга. Его лавка тоже была закрыта; но не будучи мусульманином, он мог
позволить себе бодрствовать днем и спать ночью, правда не показывая этого
открыто.
Мы даже у него
пообедали, так как он предусмотрительно закупил впрок все продукты, иначе нам
пришлось бы возвращаться в Перу. Моя мысль поселиться в Стамбуле сначала
показалась ему нелепой: ни один христианин не имеет права тут жить, разрешено
только приезжать сюда днем. Здесь нет ни гостиниц, ни постоялых дворов, ни
единого караван-сарая для христиан; исключение делалось только для армян,
евреев и греков, подданных империи.
Однако я настаивал и
рассказал, как в Каире мне удалось обосноваться в неевропейском квартале,
переодевшись коптом.
— Тогда,— сказал он,—
существует только один выход — выдать вас за перса. В Стамбуле есть один
караван-сарай, его называют Йылдыз-Хан (хан Звезда); здесь останавливаются все
азиатские торговцы, принадлежащие к различным мусульманским общинам. Это не
только люди из секты Али, там есть гебры, парсы, караиты, ваххабиты. В общем,
там так перемешаны языки, что турки не в состоянии разобраться, кто из какой
части Востока приехал. Таким образом, вы сможете жить среди них, если не будете
говорить на северном языке, иначе вас выдаст произношение.
Мы отправились в Йылдыз-Хан,
расположенный в самой высокой части города, неподалеку от Сгоревшей Колонны,
одного из самых любопытных памятников древней Византии. Караван-сарай был весь
из камня и изнутри походил на какую-то казарму. Двор опоясывала галерея в три
этажа; все жилые помещения с круглыми сводами были одинаковыми: большая комната
для хранения товаров и вторая, поменьше, обшитая досками, в которой можно было
поставить кровать. Кроме того, каждый жилец имел право держать в общей конюшне
свою лошадь или верблюда.
Так как у меня не было ни
лошади, ни товара, я мог выдавать себя только за коммерсанта, который уже все
распродал и приехал в Стамбул с намерением закупить новую партию.
Армянин имел деловые отношения
с торговцами из Мо-сула и Басры, которым он меня и представил. Мы заказали кофе
и трубки и изложили им суть дела. Они охотно согласились принять меня в свое
общество, только мне нужно было одеться, как они. К счастью, я уже располагал
отдельными предметами, например машлахом из верблюжьей шерсти, который выручал
меня в Египте и Сирии; не хватало только каракулевой шапки, какую носят персы;
ее мне достал армянин.
Некоторые персы
говорили на франкском языке Леванта, который легко усвоить, достаточно немного
пожить в торговых городах. Таким образом, мне удалось завязать дружеские
отношения с торговцами. Меня горячо рекомендовали всем соседям по галерее, и я
даже начинал испытывать беспокойство от их чрезмерного стремления развлекать
меня и повсюду сопровождать. На каждом этаже был свой повар, который в то же
время умел варить кофе; таким образом, мне не нужно было никуда выходить.
Однако персы, как и турки, спали весь день, чтобы веселиться по ночам в течение
всего рамадана, и с наступлением вечера брали меня с собой, чтобы я мог
полюбоваться этим долгим праздником, длящимся тридцать лун.
|