Ночи Ромадана

ЧЕТЫРЕ ПОРТРЕТА

На улицах тоже пикого не было, кроме собак, которые в первые дни рамадана всегда недоумевают, не получая своего обычного пропитания. Наконец мы подошли к одной из лавок неподалеку от базара, которой владел армянин, знакомый моего друга. Его лавка тоже была закрыта; но не будучи мусульманином, он мог позволить себе бодрствовать днем и спать ночью, правда не показывая этого открыто.

Мы даже у него пообедали, так как он предусмотрительно закупил впрок все продукты, иначе нам пришлось бы возвращаться в Перу. Моя мысль поселиться в Стамбуле сначала показалась ему нелепой: ни один христианин не имеет права тут жить, разрешено только приезжать сюда днем. Здесь нет ни гостиниц, ни постоялых дворов, ни единого караван-сарая для христиан; исключение делалось только для армян, евреев и греков, подданных империи.

Однако я настаивал и рассказал, как в Каире мне удалось обосноваться в неевропейском квартале, переодевшись коптом.

— Тогда,— сказал он,— существует только один выход — выдать вас за перса. В Стамбуле есть один караван-сарай, его называют Йылдыз-Хан (хан Звезда); здесь останавливаются все азиатские торговцы, принадлежащие к различным мусульманским общинам. Это не только люди из секты Али, там есть гебры, парсы, караиты, ваххабиты. В общем, там так перемешаны языки, что турки не в состоянии разобраться, кто из какой части Востока приехал. Таким образом, вы сможете жить среди них, если не будете говорить на северном языке, иначе вас выдаст произношение.

Мы отправились в Йылдыз-Хан, расположенный в самой высокой части города, неподалеку от Сгоревшей Колонны, одного из самых любопытных памятников древней Византии. Караван-сарай был весь из камня и изнутри походил на какую-то казарму. Двор опоясывала галерея в три этажа; все жилые помещения с круглыми сводами были одинаковыми: большая комната для хранения товаров и вторая, поменьше, обшитая досками, в которой можно было поставить кровать. Кроме того, каждый жилец имел право держать в общей конюшне свою лошадь или верблюда.

Так как у меня не было ни лошади, ни товара, я мог выдавать себя только за коммерсанта, который уже все распродал и приехал в Стамбул с намерением закупить новую партию.

Армянин имел деловые отношения с торговцами из Мо-сула и Басры, которым он меня и представил. Мы заказали кофе и трубки и изложили им суть дела. Они охотно согласились принять меня в свое общество, только мне нужно было одеться, как они. К счастью, я уже располагал отдельными предметами, например машлахом из верблюжьей шерсти, который выручал меня в Египте и Сирии; не хватало только каракулевой шапки, какую носят персы; ее мне достал армянин.

Некоторые персы говорили на франкском языке Леванта, который легко усвоить, достаточно немного пожить в торговых городах. Таким образом, мне удалось завязать дружеские отношения с торговцами. Меня горячо рекомендовали всем соседям по галерее, и я даже начинал испытывать беспокойство от их чрезмерного стремления развлекать меня и повсюду сопровождать. На каждом этаже был свой повар, который в то же время умел варить кофе; таким образом, мне не нужно было никуда выходить. Однако персы, как и турки, спали весь день, чтобы веселиться по ночам в течение всего рамадана, и с наступлением вечера брали меня с собой, чтобы я мог полюбоваться этим долгим праздником, длящимся тридцать лун.