Ночи Ромадана

ИСКУССТВО НА ВОСТОКЕ

Сегодня лучшим свидетельством веротерпимости турок служит обелиск, возвышающийся посреди площади Атмейдан, напротив мечети султана Селима. Постамент обелиска украшают византийские барельефы; на них полностью уцелело более шестидесяти фигур.

Правда, это единственные скульптурные изображения живых существ, сохранившиеся в Константинополе, не считая естественно тех, что находятся в католических церквах. На куполе св. Софии мозаичные изображения апостолов оказались покрыты слоем краски, поверх которой намалеваны цветы и арабески. Только Благовещение слегка замазано. В церкви Сорока мучеников, неподалеку от акведука Валента, сохранились мозаичные иконы, хотя сама церковь превращена в мечеть.

И завершая рассказ о доступных для всеобщего обозрения изображениях людей, назову кабачок, расположенный в Пере на обочине дороги, отделяющей этот район от предместья Сан-Димитри. Дорога эта идет вдоль склона оврага, по дну которого течет ручеек, разливающийся рекой во время ливней. Сотни крашеных домов, стоящих на вершинах или на склонах холмов и разделенных садами, выглядят весьма живописно, четко выделяясь на извилистой линии горизонта, тянущейся от Малого кладбища до европейского берега Босфора. Здесь расположены главным образом питейные заведения и кофейни. Эта мусульманская Куртилья³ запружена пестрой толпой. Кондитеры, торговцы фритюрами, фруктами и арбузами оглушают непривычными для нашего слуха криками. Греки выкликают дека пара (10 пара, чуть больше одного су)  за виноград; дальше возвышаются пирамиды кукурузных початков, сваренных в воде, сдобренной шафраном.

Зайдем в кабачок: огромное помещение опоясано высокими галереями с резными деревянными перилами; справа стойка, где владелец без устали наливает в белые кружки золотистое тенедосское вино. В глубине зала размещается плита, на которой готовят рагу. Желающие отведать рагу садятся на маленькие табуреты, приставленные к столикам, едва достигающим колен; остальные располагаются возле дверей или устраиваются на расставленных вдоль стен скамьях. Здесь и грек в красном тарбуше, и длиннобородый армянин в черном колпаке, и еврей в сером тюрбане; они демонстрируют свою полную независимость от предписаний Мухаммеда. Дополняет эту картину декоративная роспись на стене кабачка, о которой я хотел упомянуть,— это фреска с изображением человеческих фигур. Если судить по костюмам, на ней представлено великосветское общество конца прошлого века. Здесь запечатлены в человеческий рост представители двадцати национальностей, проживающих в Константинополе. Среди них можно узнать француза в костюме эпохи Директории, что позволяет определить точную дату создания композиции. Краски не утратили своей яркости, а уровень исполнения весьма высок для неовизантийской живописи. Легкий юмор, присутствующий в этой фреске говорит о том, что ее создатель не европеец; собака подняла лапку, намереваясь испачкать ажурные чулки одного из щеголей, а тот пытается оттолкнуть ее тростью.

По правде говоря, в Константинополе мне удалось найти только одну эту картину с изображением людей, выставленную для публичного обозрения. Из этого можно заключить, что художнику здесь не очень трудно поставить свое дарование на службу владельцам кабачков, как это делал Лантара. Мне остается лишь принести извинения за излишне пространное Приложение, которое по крайней мере полезно тем, что может разрушить сразу два европейских предрассудка, доказав, что в турецких странах есть и живопись, и кабачки. К тому же ряд наших художников живет здесь припеваючи, изготавливая для армян и греков лики святых.