Ночи Ромадана

СТАМБУЛ И ПЕРА

Обезглавленное тело было выставлено на Балык-базара уже три дня, что пришлось совсем не по душе торговцам рыбой. Казненный был некто Овагим, армянин, которого три года назад застали с турецкой женщиной. В подобном случае приходится выбирать между жизнью и вероотступничеством. Турок может отделаться палочными ударами, и Овагим сделался мусульманином. Позднее он раскаялся, что поддался страху; он перебрался на греческие острова и отрекся от своей новой веры.

Три года спустя он решил, что его дело забыто, и вернулся в Константинополь в одежде франка. Фанатики изобличили его, и турецким властям, кстати вполне веротерпимым, пришлось привести закон в исполнение. В защиту Овагима выступили европейские консулы, но что поделаешь, если существует точное предписание закона? На Востоке закон является одновременно и гражданским и религиозным. Коран я свод законов — это одно и то же. Турецкий суд должен считаться с яростным фанатизмом низших классов. Сначала Овагиму предложили обрести свободу ценой нового вероотступничества. Он отказался. Тогда пошли на большее: предоставили ему возможность бежать. Невероятно, но он снова отказался, заявив, что может жии> только в Константинополе и что умрет от тоски, если снова уедет отсюда, или от стыда, если останется здесь' жить вероотступником.. Тогда его казнили. Многие из его единоверцев стали почитать Овагима, как святого и ставили свечи в память о нем.

Эта история произвела на нас сильное впечатление. Судьбе угодно было устроить все таким образом, что иной развязки не могло быть. На третий день, вечером, на Балык-базаре появились трое евреев, согласно обычаю, они взвалили тело на плечи и бросили в залив, туда, где обычно плавают трупы утонувших собак и лошадей.

Не следует подвергать сомнению прогрессивные тенденции новой Турции только из-за того, что мне довелось стать свидетелем столь грустного эпизода. Здесь, как и в Англии, закон сковывает волю и дух народа. В настоящее время только дела, связанные с адюльтером и вероотступничеством, наказываются столь жестоко.

Мы обошли прекрасные базары, которые образуют центр Стамбула. Это настоящий каменный лабиринт в чисто византийском духе; здесь можно укрыться от дневного зноя. В огромных галереях с округлыми или стрельчатыми сводами, с резными балками и колоннадами хранятся самые, разнообразные товары. Особенно восхищают женские наряды и бабуши, вышитые ткани и парча, кашемировые шали, ковры, мебель, инкрустированная золотом, серебром и перламутром, ювелирные изделия, а больше всего блестящее оружие, собранное в той части базара, которая называется «бедестан». За этим подземным городом расположена довольно красивая площадь Сераскира, окруженная домами и мечетями. Это излюбленное место прогулок женщин и детей. В Стамбуле женщины прячут лицо гораздо тщательнее, чем в Пере; они носят зеленые или фиолетовые фераджё, а лицо закрывают плотной кисеей, так что ничего нельзя разглядеть, разве что глаза или переносицу. Армянки и гречанки носят покрывала из более прозрачной ткани.

Одна сторона площади Сераскира целиком занята переплечиками, продавцами книг и картин; сама же площадь, куда из зеленых дворов слетаются тысячи голубей, с ее кофейнями и ювелирными лавками, с взметнувшейся над городом башней, с мрачными стенами старого сераля, где живет султанша-мать, имеет своеобразный, неповторимый облик.